Бэдлэнды

Гонзо репортаж с Южного 

побережья Крыма

Текст: Федор Сивцов
Фото: Дарья Кучерова 

Когда я появился на свет, и едва успел сделать первые шаги - мир рухнул. Это проявилось в двух событиях - взорвалась чернобыльская АЭС и распался советский союз. Не то чтобы в этом был какой то трагизм, или катастрофа, просто в один момент так произошло. Взрослые тогда поделились на две категории, одни были сломлены, другие, радуясь непонятной свободе, смотрели в будущее с надеждой. Но со временем, и те и другие приобрели одинаковый налет серьезности. 

 - Еще бы! - Апокалипсис - дело непростое. 

Когда мир рухнул,  ценностью стало только то, что можно продать. Такова была реальность эпохи дефицита девяностых - в условиях тотального упадка единственно верной стратегией выживания была позиция сильного или хитрого  хищника.  Умение приспособится было залогом успешности, а  успешность была синонимом безопасности. Быть успешным,  чтобы чувствовать себя спокойно рядом с милиционером,  или любым представителем власти, чтобы купить судью и адвоката – ведь даже если вы кристально чисты и невиновны – без денег вы нигде ничего не добьетесь. 

Каждый стремился стать на вершину пищевой цепочки общества.  Многих убивали конкуренты. Это был период  переделов и разборок.  «Успешность» стала синонимом слова «деньги».  Жестокие законы выживания. 

Для меня же, как и для других детей, они казались бессмысленными. Не будучи  ребенком "успешных" родителей я принял от  них единственное, что они могли мне дать – духовность.   И духовность не приспосабливалась к внешнему миру - в реальном мире духовность была антиподом «успешности».И мы росли пронося сквозь этот мир внутреннюю чистоту и культуру. Эпоха дефицита помогла нам развить свою фантазию. Часто  потому что других игрушек кроме нее у нас и не было. 

Получив в свое распоряжение руины целого мира, мы отважно осваивали заброшенные стройки, и остановившиеся заводы. Во, первых там можно было найти много чего интересного, во вторых - это же настоящее приключение.

Мы превращали заброшенные стройки в замки, и военные блиндажи, а палки в грозное оружие.

Мы оказались детьми  выброшенными в хаос. Взрослые еще не разобрались со своим миром, а нам уже нужно было его понять. У нас не было времени на размышления. Мы должны были адаптироваться к успешности.  И мы убегали от нее. 

Мы свыклись с тем, что внешний мир против нас, и музыка протеста стала нашей музыкой. 

В этом перевернувшемся искаженном мире, андеграунд оказался единственным источником духовности.

Панк-рок, рок-н-рол, русский рок -  Мы вслушивались в строчки их песен, и наши сердца отзывались искренностью. 

-  ...Надо заново придумать  некий смысл бытия – нахуя?...

Мы подпевали этим песням, не до конца понимая их смысла. Они стали нашим способом восприятия мира. В отсутсвии сравнений Этот мир постапокалиптики- казался нам единственным из возможных. Мы научились жить в антиутопии, и восторгаться запустением и медленным разрушением всего сущего, И привыкли чувствовать себя в этих бедлендах как дома. 

Затем девяностые кончились. Наступили двухтысячные

 

Постепенно товары приходившие на рынок заполнили нашу пустую корзину потребления. Появилось понятие «зоны комфорта». Жить стало лучше, жить стало веселее.  Новая жизнь ворвалась в наш мир и скрежет ржавых обломков прошлого стих за гулом деятельности. Но я по прежнему чувствовал умиротворение оказавшись в промышленной зоне или на заброшенном объекте, или там где нет людей- вторым симптомом нашего поколения стала мизантропия. Приспосабливаемость по-прежнему правила этим миром и мы в нем оставались изгоями. Как последствия радиации медленно покидают землю, так и мы должны были тихо сойти на нет оставляя бледный просвет в выженном взрывом бетоне истории

  Поступая в институты, мы открывали для себя мир новых людей. Людей ищущих кому здесь «подмазать» чтобы вначале поступить, а затем сдать сессию.  Это были дети «успешных» родителей, их жизнь была безопасной, они не боялись ошибок. Если бы эти ребята не поступили в институт – они бы поступили в следующем году. Их бы ни за что не забрали в армию – родители были готовы платить любые деньги, чтобы их ребенок не оказался, в нашей армии – месте которым  меня пугали в детсве. Советская дедовщины, постсоветская разруха  и грядки на генеральских дачах. Вот что ждало тех, кто попадал в армию.  

Я знал, что если попаду туда, не выживу. И потому был вынужден наспех решать свою судьбу. 

Такие как я не имели право на ошибку в этой Грубой материальной действительности. 
Мне быстро пришлось осознать простую истину: к этой реальности можно только приспособиться, полюбить же ее - невозможно. 

  Я открыл для себя культуру автостопа как способа «сталкинга» -  возможность бегства и  свободы от материальной культуры. Бродяги, бросившие вызов этому обществу пленили мое сердце, и я понял, что был рожден для дороги. Я открыл для себя мир Керуака и Кастанеды, духовный поиск и мечту о чем то, что не вписывалось в мой мир апокалипсиса.
Однако скоро я открыл и другую сторону медали в этом обществе - тотальный обман. Бродягам часто приходится врать, чтобы выжить, а это противоречило той самой «духовности» - которая вела меня по жизни. Вынырнув из коммун и сквотов, я все же научился жить в состоянии компромисса между духовностью, и прибылью, и по некоторым меркам «приспособился». И все же я понимал, что эта жизнь наполнена чем-то лживым, несправедливым, не теми ценностями, ради которых действительно стоит жить. 
К 26 году устав от всего,  и пытаясь разобраться в жизни, я решил вернуться к автостопу - этому способу сосуществования с системой.  Я решил  воплотить давнюю мечту - пройти трассу Е- 95. Некогда это была легендарная трасса,ведущая из Питера в Ялту.. Всесоюзная дорога на юг, дверь в лето для каждого хиппана. В начале мне хотелось пройти ее целиком, но затем все взвесив, я решил сосредоточиться на участке охватывающем южное побережье Черного моря, ведь именно где то здесь крылась  голубая мечта моего детства. Рай  советских пост-советских  автостопщиков. 

Потому я решил выехать из Одессы, и добравшись до Севастополя двинуть по южному берегу Крыма с запада на восток. Я планировал закончит свой путь в Лисьей бухте или Коктебеле, ведь именно туда в конечном итоге стекались все хиппи. 

Записки же эти оказались для меня своеобразным поиском пост-советской рокн-рольной мечты. Ответом Хантеру Томпсону и сгоревшему мотелю " American dream".

Старт!(Читать продолжение)