Текст: Михаил Штекель.
Гонзо репортаж с политической конференции.
Всегда легче не думать, чем думать, думаем мы. Мы, для
которых обдумывание собственных мыслей, давно стало действием более
инстинктивным, чем почесать, где чешется. И если чесаться на людях мы
стесняемся, то думать – нет. Ведь никто этого не заметит, правда?
Стыдно думать, потому что думаем стыдное. Потому что стыдно
признаться самим себе, что думаем чаще всего обо всякой ерунде. Привыкли
думать, что стыд испытывают только японцы? Они его умели наружу выпускать,
правда жить без него не получалось. Не культура стыда, а культура бесстыдства –
неумения жить без стыда, сокрытого в глубине живота и выходящего через косой
надрез. Вакидзаси, белые одежды, тоскливые танка...
Не про нас. Мы когда стыдно предпочитаем выпить. Потом
стыдно, что выпили и мы закуриваем. Стыдно, что закурили? Найдется еще один
порок на импорт.
А ведь говорили нам – идите в менеджеры-юристы-экономисты.
Мы в глубине души завидовали этому по путински стабильному планктону, но шли
работать журналистами, рекламщиками, фотографами и копирайтерами. В последние
годы еще social services-маркетологами.
Почему-то ни родители, ни любимые девушки, ни учителя не
внушали нам – без сантехников и строителей не обойдутся «по любому». Близкие
упивались нашими успехами, выслушивали беспомощные или наоборот постыдно смелые
теории о личности Базанова, оценки поведения Обломова или хрупкие уверения в
том, что декадентство нам совсем не интересно.
«Фиолетовые руки на эмалевой стене» - в последний раз я
слышал эти строки в 11 классе, 11 лет назад. А до сих пор помню – каждый раз
вспоминаю, когда какое-нибудь ток-шоу по телевизору смотрю.
Когда становится невыносимо тоскливо и хочется уйти из
профессии, нужно срочно принять пару пилюль прагматизма. Можно почитать что-то
из Киплинга или посмотреть какой-нибудь старый вестерн «доклинтовской» поры. А
еще лучше фильм «Зулусы». Думаешь, тебе плохо сейчас сидеть и слушать доклад
очередного старого поца о том, как спасти страну? Тебе хотя бы не нужно их
отстреливать десятками и сотнями, рисковать отменой «файв-о-клока» и бояться,
что Королева забыла о тебе. У тебя и Королевы нет – сплошной главный редактор.
Главный редактора, да и вообще редактора, это какие-то
журналисты-колясочники. Отбегав, отъездив, отпиздячив свое, они оседают в
кабинетах, чья уютность определяется даже не активностью беганья, а его
направлением и получают в управление десяток-другой «юнитов». Остается добывать
золото-дерево-прочие ресурсы и… Нет, воевать обычно не с кем, только учения
проводить. Иногда игроки обмениваются юнитами, или юниты думают, что меняют
одного кукловода на другого. Так что это не шахматы и даже игра «го».
Журналистика и медиа-политика это Magic the Gathering, а может даже «Dungeons and Dragons», потому что всегда
есть кто-то, кто определяет правила и которому на всех насрать. Мастер игры. Ну
вы же сами знаете, что всегда такой есть.
А мы думаем. Продолжаем, блядь, думать. И чертовски завидуем
тем, кому мысли нужны только для решения конкретных проблем – программистам,
например, или инженерам. От них не требуют креативности. Иногда разработчик
может предложить красивый код, но его никогда не обвинят в том, что его код
убедительнее вылизывает заказчика, чем код его коллеги.
«Знаете, что-то мне ваш PHP-скрипт не нравится.
Рекламодатель на такое не пойдет, недостаточно вкусная разработка». Можете себе
такое представить с программистом?
Думаем, думаем, думаем… Придумали черти сколько наборов
костылей для мыслей – хоумпейджи, блоги, фейсбук, твиттер, контакт. И всюду
мысли рано или поздно заменяют продажами. Потому что пока мы думаем, они
потребляют. И очень часто тем активнее они потребляют, чем мы думаем. «Наш
гипноз – их страх», «наш гипноз – их страх»… Так мы себя утешаем, убеждаем и
даже ободряем. «Мы управляем массами, мы предсказываем их ожидания, мы знаем их
потребности…» Мы, мы, мы – мы просто смотрим в зеркало. Как врачи догугловской
эпохи проверяли на себе лекарства, так и мы проверяем на себе слова.
А мы все думаем. Повторяем, а чего тут думать, прыгать надо
и продолжаем задумчиво покуривать. Некоторые даже на самокрутки переходят,
чтобы подумать в процессе кручения, потом в процессе курения, а потом еще в
магазине – в процессе выбора аксессуаров. А ведь потом можно еще в больнице
подумать, куда в юности смотрел. Впрочем, о грустном не будем.
Мы специально усложняем себе жизнь, чтобы было о чем
подумать. Потому что нельзя как все в турцию-all included-нажраться-заснуть на
пляже-переспать с проституткой-опоздать на экскурсию. Мы же не быдло, мы новая
элита. 10 лет назад американские антропологи
называли нас богемной буржуазией или бобо. И правда, мы очень чувствительны и
никто не хочет быть как все. А почему? Потому что мы думаем.
Что такое журналистика? Выключите ТВ, а они «Пусть говорят»
с Малаховым, заглядывают в «Окна», обсуждают «Большую политику» с Киселевым,
«Секс» с Анфисой Чеховой, а иногда даже ищут «Большую разницу» между оригиналом
и пародией. Просто turn it off,
а потом отправляйтесь на улицу.